Операция и её обеспечение
На данной странице рассказывается только про обеспечение операций и лечения. Про сами операции при различных заболеваниях, смотрите на других страницах сайта (в сносках бокового меню справа).
Сегодня уже недостаточно только индивидуального опыта и мастерства хирурга для достижения хороших результатов. Необходимо множество составляющих, и чтобы все эти составляющие были передовыми и технологичными. Ещё важно, чтобы все участники лечебного процесса (включая медицинских сестёр, санитарок) были объединены одной целью – сделать пациенту максимум возможного, и выполнить этот максимум предельно качественно. Именно так работает наша команда.
Часто пациенты не задумываются и не представляют, как на самом деле сложен процесс их лечения (операции), каких требует ресурсов, кто в этом участвует помимо их лечащего врача. Нередко, выбрав себе хирурга и обсудив с ним, казалось бы, все нюансы своего лечения они полагают, что этого вполне достаточно для получения качественной медицинской помощи. На деле, за пределами этой беседы остаётся труд ещё очень многих специалистов, и очень важно, чтобы Ваш врач работал по отношению к ним не изолировано, а в команде, чтобы он сумел заразить и их стремлением сделать для Вашего лечения всё возможное.
Начинается всё ещё до госпитализации: Вы сдаёте массу анализов, которые, как кажется, только затягивают лечение. На самом деле показатели этих анализов и обследований позволяют определить оптимальный способ вашего лечения и понять, с какими проблемами возможно придётся при этом лечении (операции) столкнуться. Любая операция – риск, она может стать даже причиной гибели пациента. Очень важно выявить все «подводные камни» заранее и приготовиться к трудностям, до того как с ними столкнёшься, принять адекватные профилактические меры. Для этого и проводится весь комплекс обследований перед лечением.
За сутки перед операцией пациента осматривает анестезиолог. Его задача оценить все возможные риски, связанные с обеспечением общей анестезии. При этом он оценивает состояние пациента не столько по внешнему виду и результатам своего очного осмотра, как по результатам анализов пациента. Бывает, что состояние здоровья больного (обусловленное возрастом, сопутствующими болезнями и пр.) исходно не предполагает даже наркоза, не говоря уже о самой операции. Адекватный врач, работающий в контакте с анестезиологом, всегда прислушивается к его мнению. Безрассудно хватать любого пациента на операцию только с мотивировкой «надо дать больному шанс». Иногда необходимо и вовремя остановиться – когда риск операции для больного превышает шансы её перенести.
В пограничных случаях очень многое зависит только от анестезиолога – его навыков, опыта, наличия в арсенале необходимых расходных материалов для обеспечения анестезии. Никто из здравомыслящих врачей не будет предлагать пациенту операцию, если у больного нет шансов её перенести.
В бюджетных учреждениях анестезиологи (как и все остальные врачи) для обеспечения своей работы могут использовать только то, что им официально предоставлено. При этом им (как и другим врачам) категорически запрещено говорить пациенту, что существуют и другие средства для обеспечения его этапа лечения (например, препараты для наркоза), которых у него нет в наличии, но применение которых было бы оптимальным в конкретном случае. Это издержки современной медицины. Даже если пациент сам приобретёт и предоставит отсутствующие препараты – анестезиолог не имеет легального права их применить (невозможно использовать то, чего официально нет в учреждении). Тем не менее, нередко пациентам удаётся найти компромисс в этом вопросе.
Врач, лечащий больного, никогда не сделает ему специально что-нибудь плохое. Любой нормальный врач всегда стремится, чтобы его пациент поправился. Но есть исходный уровень знаний и опыта. Не может художник написать картину, а пианист сыграть лучше, чем умеет, чем ему дано. Так и хирург, стремясь сделать больному максимум, не может «перепрыгнуть через себя».
В отличие от социально ориентированных стран в нашем отечестве существует длинный и короткий путь становления врача. Первый путь аналогичен таковому и в других странах. Он подразумевает постепенную наработку опыта ежедневной практикой, изучением специальной литературы и перениманием опыта у более опытных коллег. Становление, например, хирурга этим способом наступает годам к 40 - 45.
Второй путь несколько иной, он стал возможен в нашей стране только последние десятилетия и напрямую связан с коррупционной составляющей. Этот путь бывает «совсем прямой» - когда руководителем медицинского учреждения назначают вчерашнего врача-дежуранта или клинического ординатора (и тот вместе с должностью получает допуск к бесконтрольной самостоятельной лечебной работе). В основе другого варианта короткого пути лежит стремление наших несведущих в медицине руководителей назначать на руководящие посты человека с регалиями и учёными званиями. Указанная тенденция определяет стремление некоторых медиков к написанию «научных трудов», участию в конференциях, чтению докладов и защите диссертаций – созданию себе «имени», но без приобретения практического опыта лечебной работы. При удачном стечении обстоятельств можно стать доктором медицинских наук уже лет в 30 – 35. Таким «дарованиям» гораздо проще произвести впечатление на неориентированных в реальном положении вещей сильных мира сего и получить желанную руководящую должность, обойдя тех, кто шёл длинным путём. Именно этим обусловлены не очень выдающиеся результаты лечения у большинства «учёных», о чём прекрасно осведомлён практикующий персонал медицинских учреждений. Немногие из таких «светил» затем нарабатывают отсутствующий опыт методом проб и ошибок на человеческом материале. Опасаясь за стабильность своего положения, они, как правило, избавляются от более опытных в практическом плане подчинённых. Дело в том, что их руководящее положение абсолютно не зависит от медицинских показателей их деятельности (смертность, осложнения, количество пролеченных больных). Всё списывается «тяжестью состояния больных» и другими причинами.
Падение общего уровня медицины в нашей стране напрямую связано с тем, что большинство ключевых мест в руководстве учреждений здравоохранения занимают коррумпированные непрофессионалы. Они не только не владеют элементарным представлением о составляющих лечебной работы практикующих медиков, но и не прикладывают никаких усилий для повышения уровня оказания медицинской помощи в подконтрольных учреждениях. Именно это является главным пусковым моментом неудовлетворённости наших граждан своим здравоохранением, толкающим их на поиски качественной медицинской помощи в зарубежные клиники, лишая этим наших практикующих врачей возможности легального заработка и стимула к качественному труду.
Самый же надёжный способ получить достоверную информацию о том или ином специалисте – побеседовать с перевязочной медсестрой его отделения или персоналом операционной (они наглядно видят результаты труда каждого хирурга). Также нельзя сбрасывать со счетов «сарафанное» радио, но оно не всегда объективно. В нашей стране нет рейтинга врачей и открытых данных по числу пролеченных конкретным врачом пациентов, а также по частоте возникновения у него осложнений. Осложнения бывают у всех, главное, чтобы их количество не превышало средний процент, возникающих и у других докторов. Если врач говорит, что у него не бывает осложнений – он либо лжёт, либо мало работает, либо не всегда полноценно и качественно выполняет все этапы операции. Доверять на 100% сведениям из интернета тоже нельзя - иногда они осознанно содержат антирекламу.
Навыки и опыт, практические наработки в уже имевших место критических ситуациях, ощущение поддержки и помощи от команды коллег, моральная готовность к сложностям операции – позволяют выполнить её «как положено».
На практике у нас много врачей, в том числе и возрастных, обременённых регалиями и учёными званиями, которые не выполняют досконально всех правил операций (например, не удаляют при онкологической операции все подлежащие удалению лимфатические узлы) – и делают это отнюдь не из-за того, что не знают, что это не правильно. Просто уровень их подготовки, практических навыков и знаний не даёт им уверенности в своих силах и не позволяет иногда пойти на необходимый разумный риск, преодолеть внутренний страх перед возможными осложнениями. Быть может это обусловлено тем, что в своё время всю свою энергию они потратили не на оттачивание своих врачебных навыков, а на «науку». За рубежом медиков делят на учёных и практиков. Первых не допускают до лечебной работы (давая при этом возможность реализовать себя и заработать в научной сфере). У нас такой возможности нет, и «учёные» ищут возможности заработка в практическом здравоохранении, подменяя своими регалиями ожидания пациентов на практический опыт их врача.
Во время самого хирургического вмешательства (помимо Вашего врача и анестезиолога) в операции участвуют ассистенты, операционная сестра, сестра-анестезистка и санитары операционной. От их навыков, опыта и слаженности работы тоже многое зависит. В большинстве государственных учреждений Ваш врач не может выбрать себе этих помощников – стоят те, кого поставят, или те, кто есть. Не всегда Ваш врач удовлетворён их работой: но он не имеет легальных механизмов на все свои операции брать только тех, кто более опытен или обладает лучшими навыками.
Только при командной работе и общей заинтересованности в стремлении качественно оказать помощь больному возможно преодоление указанных издержек современной медицины. Задача же Вашего врача – организовать и обеспечить это насколько возможно хорошо. Я работаю в команде единомышленников. Этим и объясняется то, что нам удаётся оказывать нашим больным качественную медицинскую помощь на самом современном уровне и избегать негативных проявлений нынешнего здравоохранения, свойственных другим учреждениям (очереди, невнимание к пациентам, применение устаревших технологий в лечении, навязывание ненужных обследований и лечебных мероприятий). Всё это даёт возможность нашим больным получать качественное лечение в Санкт-Петербурге, а не искать его в онкологических центрах Германии, Финляндии, Израиле, Швейцарии или других странах.
Любую онкологическую операцию я мысленно провожу в несколько этапов: планирование – когда я рассматриваю все результаты обследований пациента и выбираю оптимальный для него вариант лечения – подлежит ли он операции, или необходимо начать с системного лечения. Какие ещё необходимо выполнить обследования; что бы я в данной ситуации предложил своему родственнику.
Если пациент подлежит хирургическому лечению, например, при раке молочной железы, выбираю тип его онкологической операции: с сохранением молочной железы, или нет. Далее я мысленно отвечаю на вопрос, каким способом выбранную операцию лучше осуществить: где произвести разрезы, можно ли использовать при данной операции принципы пластической хирургии, и если да – то какие.
Данные решения всегда принимаются с оглядкой на главное правило – не изменять принципам выполнения самой онкологической операции, потому что главная цель – выздоровление пациента, и красота в ущерб здоровью недопустима. В завершение всегда мысленно задаю себе вопрос: «Сделал бы я запланированную операцию своему родственнику?» И только если отвечаю себе: «Да» - предлагаю её пациенту.
В случае необходимости удаления всей молочной железы всегда отдаю себе отчёт, что женщина может потом захотеть восстановить грудь (даже если сейчас, находясь в состоянии аффекта из-за страха предстоящей операции, полностью отрицает такую возможность). Всегда провожу планирование с оглядкой на возможную реконструктивно-восстановительную операцию, так сказать, готовлю почву, чтобы операция по восстановлению молочной железы прошла проще, быстрее, а шрамы от первой операции не мешали бы и эстетически не влияли на результат.
При выполнении любых операций на груди (будь то вмешательства при доброкачественных опухолях или онкологические операции при раке молочной железы), я всегда стремлюсь выполнить операцию не только качественно, соблюдая онкологические правила, но и максимально косметично, применяя современные расходные материалы, новые технологии. Во время операции стараюсь максимально тщательно выполнить все её этапы, бережно обращаться с тканями, щадящим образом и прецизионно выделять анатомические образования (нервы, сосуды), стараюсь сохранять чувствительные кожные нервы. Всё перечисленное актуально для уменьшения риска возникновения послеоперационных осложнений и определённо влияет на результаты операции (чувствительность кожи в зоне операции, подвижность руки в плечевом суставе, заживление ран и время госпитализации после операции).
После операции всегда анализирую её с позиции «Что можно было бы сделать качественнее?», чтобы при последующих операциях их результаты были бы ещё лучше.
Ниже приведены те факторы, которые определённо влияют на результат операции.